Как князь Курбский предал Ивана Грозного


Андрея Курбского принято называть «первым русским диссидентом», а его эмиграцию - вынужденной. Князь «жег глаголом» и обличал самого Ивана IV, но сам при этом не отличался добродетелями.

Двойной агент

Интересно, что некоторые люди по-прежнему считают Андрея Курбского «жертвой» в его конфронтации с Иваном IV, якобы Курбскому пришлось бежать из России из-за того, что он боялся царской опалы. В каком-то отношении это верно, только скорее не опалы, а разоблачения, поскольку Курбскому было, чего опасаться.

Его измена началась задолго до того, как он бежал в Литву. Об этом свидетельствует переписка короля Сигизмунда II Августа с витебским воеводой от 13 января 1563 года, то есть задолго до того, как Андрей Курбский покинул «божью землю».
В письме король Сигизмунд просит витебского воеводу, то есть князя Радзивилла, переслать московскому воеводе, то есть Курбскому послание, которое по его словам, могло стать началом некоего «приятного начинания».[С-BLOCK]

Этим «приятным начинанием» стали секретные переговоры Курбского с литовцами. Не стоит забывать при этом, что Курбский был не только «особой приближенной», но и был в курсе всех военно-стратегических дел Москвы, знал все о дислокации войск, составе, вооружении русской армии. Для Польско-литовского государства Курбский был чрезвычайно ценным агентом.[С-BLOCK]

Когда Курбский приехал в Ливонию, то сразу же выдал литовцам ливонских сторонников Москвы, а также рассекретил московских агентов при королевском дворе.

«Защитник крестьян»

Обличительная риторика Курбского в его переписке с Иваном Грозным очень эффектна, что неудивительно: в своих письмах Курбский в огромном количестве использовал цитаты и аллюзии. Однако относиться к ней с полным доверием не стоит, поскольку «защитник малых мира сего», «поборник русского крестьянства» сам в своих методах взаимодействия с различными социальными группами никогда не выказывал демократизма и либерализма. Более того, ни в одном из своих произведений Курбский и словом не упоминает землепашцев, по той простой причине, что дела ему до них не было, а в переписке с Грозным он использовал сетования о их тяжелых судьбах только в качестве риторического приема.

Из литовского периода жизни Курбского известно, что боярин не отличался мягкостью нравов и гуманизмом ни по отношению к ближним, ни по отношению к дальним. Своих соседей он нередко бил,отбирал у них земли, а купцов даже сажал в чаны с пиявками и вымогал у них деньги.

Денежный вопрос

Переход Курбского через границу напоминает по своей драматичности пересечение границы Остапом Бендером в конце романа «Золотой теленок». Курбский прибыл на границу богатым человеком. При нем было 30 дукатов, 300 золотых, 500 серебряных талеров и 44 московских рубля. Интересно, что деньги эти были получены не от продажи земель, поскольку имения боярина конфисковала казна. Также известно, что деньги эти были не из воеводской казны; будь это так, этот факт непременно бы «всплыл» в переписке с Иваном IV. Откуда тогда были деньги? Очевидно, что это было королевское золото, «30 серебренников» Курбского.[С-BLOCK]

Впрочем, судьба этих денег была предрешена. При переходе границы в районе ливонского замка Гельмета, Курбский был попросту ограблен пограничниками. Он прибыл в Гельмет в надежде найти там проводника до Вольмара, но вместо этого боярин-предатель был арестован и в качестве пленника отправлен в замок Армус, где у когда-то грозного воеводы отобрали ещё лошадь и лисью шапку.
В Вольмар Курбский прибыл нищим. Впрочем, вскоре его жизнь снова наладилась.

Переписка

Интересна и показательна переписка Ивана IV со своих бывшим фаворитом и другом. Курбский старательно ищет оправдания своему предателству, но при этом не забывает нападать и обличать царя, церковь (иосифлян), государственный строй.
Иван IV, однако, непреклонен и измену прощать не намерен. Ответное письмо царя в двадцать раз больше того, с каким обратился Курбский. Грозный так обстоятельно отвечает на обвинения, что порой начинает почти что оправдываться. Царь соглашается, что, мол, его «благочестие» было поколеблено еще в юности. Грозный даже соглашается, что допускал какие-то «игры» (возможно, речь идет о зрелищах для народа, зачастую заканчивавшихся чей-либо смертью), но делал всё это, чтобы подданные признали его власть в качестве наместника божьего, а «не вас, изменников».[С-BLOCK]

Цель такого тона (как и всей эмоциональной окраски речи Грозного) вовсе не доказательство чего-либо (хотя это именно то, к чему прибегает Курбский, вставляя в письма цитаты из Цицерона и структурируя ответ по всем правилам риторики). Скорее, Грозный говорит Курбскому то, чего не успели сказать печерские старцы, а именно заставить беглеца взглянуть на совершенное преступление и привести к покаянию. Грозный восклицает:
«Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасив его, но еще сильнее разжег? […] Разве не сходен ты с Иудой предателем?».[С-BLOCK]

Грозный отмечает даже не то, что Курбский не может покаяться, а то, что и раньше не смог. Отсутствие смирения перед наместной божьей властью (царем) и привело его к измене – вот «задняя» мысль всех его ответов.

Но Курбский остается непреклонен. Интересно заметить, как из состояния нерешительности и колебания воевода приходит к надменности, утверждаясь в своей правоте. Даже исходя из текста писем видно, что Курбский отбрасывает покаяние, заменяя его пространными рассуждениями. Чем дальше, тем рассуждений больше.[С-BLOCK]

Грозный же потихоньку отступается перед этой непреклонностью. Царь своим вторым письмом (которое уже на порядок меньше первого) делает последнее предупреждение:
«Со смирением напоминаю тебе, о князь: посмотри, как к нашим согрешениям и особенно к моему беззаконию…снисходительно божье величество…» «Рассуди сам, как и что ты наделал…» «Взгляни внутрь себя и сам перед собой раскройся!»

На это уже князь Ковельский отвечает самым длинным своим письмом, упражняясь в риторических приемах. Грозный же третьим ответом изменника больше не удостаивает.

Предатель

Роль Курбского была бы не такой роковой, если бы его предательство ограничивалась словами. Но и делами боярин Курбский смог серьезно «насолить» своему Отечеству. Он участвовал в литовском вторжении в марте 1565 года.

По записям, оставленным в дневнике рижского дипломата, победой в том бою литовцы были обязаны именно Курбскому, который хорошо знал местность и специфику русского войска. По словам дипломата, Курбский опрокинул оборону русского войска, разорил четыре воеводства и увел много пленных. После этого он даже просил Сигизмунда дать ему 30-тысячную армию и разрешить пойти с ней на Москву. В доказательство своей преданности, Курбский заявил, что «согласен, чтобы в походе его приковали цепями к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем неверность». Что и говорить, языком Курбский владел лучше, чем собственной честью

Комментов: 0

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Как князь Курбский предал Ивана Грозного