Как Юрий Владимирович Андропов хотел реформировать СССР


Короткое (ноябрь 1982 – февраль 1984) руководство страной Ю.В. Андроповым оказалось запоминающимся по многим причинам. Многим (в том числе по личным мотивам) оно запомнилось только «повышением трудовой дисциплины». Проводившаяся в рамках привычной советской штурмовщины, она была примечательна лишь тем, что в дневные часы «граждане в штатском» ловили на улицах людей и выясняли, почему они в рабочее время находятся не на работе. Никаких серьёзные её последствия для таким способом «выявленных нарушителей трудовой дисциплины» историкам пока неизвестны, но в обществе она создала обстановку повышенной нервозности. Поговаривали о готовящихся «новых репрессиях». Сама кампания длилась всего несколько месяцев и была прекращена ввиду её полного идиотизма. Даже сам её источник не ясен, ибо Андропов уже за полгода до смерти Брежнева оставил пост руководителя КГБ. Но людям, попавшим тогда под эту кампанию, совершенно невозможно поверить в то, что Андропов был потенциальным реформатором-либералом. Скорее, они ожидали от него большего закручивания «гаек».

Андропов не был кадровым сотрудником КГБ. Как и многие, он попал туда «по разнарядке из Политбюро». Причём история его назначения примечательна. После свержения Хрущёва в рядах партийной верхушки оживились голоса о том, что «надо что-то менять». 6 декабря 1964 года «Правда» опубликовала статью секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова с критикой сложившихся отношений общего руководства. Андропов писал о том, что необходимо смелее внедрять современные методы руководства экономикой, поощрять демократию и самоуправление в общественной жизни. В завуалированной форме прозвучало предложение об ограничении властных полномочий партийных органов и о сосредоточении их на политических вопросах. Говорилось о вреде гонки вооружений о и необходимости активнее заниматься импортом советской продукции.

Говорят, эта статья аукнулась Андропову, когда в мае 1967 года его перевели из Секретариата ЦК на должность председателя КГБ, что в номенклатуре тех лет якобы считалось понижением. Однако эта версия историка Д.О. Чуракова несостоятельна. Во-первых, с момента публикации прошло два с половиной года. Во-вторых, сразу после своего перевода Андропов избирается кандидатом в члены Политбюро – это ли «понижение»? Скорее всего, перевод был связан с прежней работой Андропова в соцстранах. В 1956 году он информировал руководство СССР о «контрреволюционном мятеже» в Венгрии, будучи послом в Будапеште. Десять лет (1957-1967) он возглавлял Отдел КПСС «по связям с коммунистическими и рабочими партиями соцстран». Назревали события в Чехословакии. В этих условиях, когда СССР требовалось вновь утверждать своё господство над Восточным блоком, он был «нужным человеком на нужном месте». Тем более, что партийной карьере это только способствовало: в 1973 году Андропов был избран членом Политбюро.

КГБ усилил возможности влияния Андропова на кадровую политику в верхах. Он начинает подбирать свои кадры на местах и свою команду реформаторов. В 1969 году на волне разоблачений коррупции первым секретарём Компартии Азербайджана становится Гейдар Алиев. В 1972 году руководителем Грузии становится Эдуард Шеварднадзе. В 1977 году Андропов переводит в Москву мало кому известного Михаила Горбачёва, который скоро становится самым молодым секретарём ЦК. В Москве работает команда интеллектуалов – будущих ранних идеологов Перестройки: Аганбегян, Бовин, Шахназаров, Абалкин. В мае 1982 года, подготовив почву, Андропов оставляет пост начальника КГБ (по традиции, руководители этой службы не могли сразу становиться генеральными секретарями ЦК КПСС) и уходит на работу секретаря ЦК по идеологии – второй по негласной иерархии пост в партии. А в ноябре того же года умирает Л.И. Брежнев.

Всем нам, жившим в то время, запомнилась фраза Андропова, ставшая едва ли не в большей степени символом грядущих перемен, чем для живших позднее – фраза Горбачёва о начале гласности. Андропов признал, что мы совсем почти не знаем общества, в котором живём.

Новым фактором общественно-политической жизни стали публикации в центрально-советской прессе вопросов, обсуждавшихся не заседаниях Политбюро. Вскоре бывший негласный преемник Брежнева Кириленко выводится из Политбюро, а на его место вводится верный Алиев. Создаётся Экономический отдел ЦК, и его возглавляет Николай Рыжков. Ещё один творец Перестройки – Егор Лигачёв – возглавляет Отдел организационно-партийной работы ЦК. Перемены идут и на фронте пропаганды. Отдел науки и высших учебных заведений ЦК КПСС возглавил В. Медведев, Институт мировой экономики и международных отношений – А. Яковлев, будущий один из главных идеологов Перестройки. Яковлев превращает ИМЭМО в штаб соответствующих интеллектуалов-западников.

Огромный удар – и это приветствовалось многими – был нанесён по коррупции в высших органах. Особенно громким стало дело руководителя Узбекистана Ш. Рашидова, который был вынужден застрелиться. Сокрушающий удар по среднеазиатскому «Спруту» нанесли Т. Гдлян и Н. Иванов – два героя-следователя, козыри из рукава Андропова. Искоренение коррупции становится одним из главных идейным мотивов нового главы страны.

Вместе с тем Андропов продолжает вести усиленную борьбу с диссидентами (некоторые считают, что в его время была разгромлена т.н. «русская партия» в КПСС). Социалистический строй незыблем, экономических реформ не проводится, нет ничего похожего на «гласность», влияние СССР не уменьшается, продолжается война в Афганистане, начинается новый, самый опасный после 1962 года виток «холодной войны». Как оценить всё это?

Одни считают, что со временем Андропов дал бы возможность развернуться будущим либералам из его команды. Другие – что сами они стали «либералами» только под воздействием горбачёвского курса. Я склоняюсь ко второму варианту.

Андропов несомненно хотел сохранить единство СССР и Восточного блока, не прибегая ни к каким либеральным послаблениям политического строя. Он полагал, что это можно сделать только неуклонной борьбой с «отступлениями от социализма». Но он полагал, что советская система способна реформироваться сама при «возвращении к ленинским нормам» (об этом же говорил и Горбачёв в начале своего правления). Он хотел сближения с западным истеблишментом, но лишь сохраняя «незыблемые принципы социализма». Он не собирался вводить даже экономических послаблений по образцу китайского коммунизма. В этом он отличался от реформ Дэн Сяопина. Это была попытка чисто технократической переделки существующей системы. В этом уникальность его исторического плана модернизации СССР, на использование которого история отвела ему очень мало времени.

Комментов: 0

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Как Юрий Владимирович Андропов хотел реформировать СССР